Лейблы звукозаписи по алфавиту
ГрОб-рекордс - независимая российская студия звукозаписи. Издатель преимущественно сборников андерграундной музыки в стиле сибирского панка. da
«ГрОб-рекордс» — инди-лейбл, основанный Егором Летовым, издававший альбомы группы Гражданская Оборона и близких по духу групп, имеющих отношение к сибирскому панку. Студия звукозаписи располагалась в Омске, в одной из комнат квартиры-хрущёвки, в которой жил Егор. В начале 90-х считалась одной из самых ярких в России независимых фирм звукозаписи.
Создавалась и модернизировалась на деньги автора — Егора Летова, вырученные с концертов. Выпускаются отреставрированные музыкальные композиции, которые были когда-либо записаны на студии. Эти раритеты и публикуются на различных носителях. Кроме того, на студии «в архивах» хранятся и другие продукты творчества Егора Летова: стихи, рисунки и фотографии.
После смерти Егора Летова в 2008 году, лейбл перешёл к его вдове — Наталье Чумаковой.
На некоторых записях лейбла нет бас-бочки. Силуэт на логотипе — это очень контрастный вариант фотографии девушки с бабушкой, ведомых в газовую камеру. Последним релизом среди новых альбомов стал дебютный альбом питерской гаражной группы KING KONGS «LIVE!», с тех пор выпускаются только ремастеринги, бутлеги и переиздания.
Группы и исполнители
«Гражданская Оборона»
Егор Летов (соло)
«Коммунизм»
«Спинки мента»
«П.О.Г.О.» (Пограничный отряд Гражданской обороны)
«Анархия»
«Армия Власова»
«Цыганята и Я с Ильича»
Янка
Кузя УО
«Враг Народа»
«Чёрный Лукич»
Манагер
«Христосы на паперти»
Махно
Слова Егора Летова о коллективе и о роке (1998 год, интервью Любви Парфентьевой)
Коллектив — это я сам. Я всегда просто набирал людей, которые в данный момент мне соотвествовали, вот и все. Те люди, которые были раньше, как мне кажется, по большому счету состарились, морально и духовно. Идеально, конечно, было бы набрать новых. Но откуда их брать? Для того, чтобы нормально сыграться с музыкантами, чтобы была духовная совместимость, нужно время. Я этого сейчас позволить себе не могу, поэтому играю со старыми музыкантами. Хотя они не хотят и уже по большому счету не могут вложить в эту музыку то, что вкладывали в 1989 году. По этой причине я даю акустику и хочу собрать новую команду. Либо буду играть вообще один. Или с братом своим. Эта идея почти уже состоялась. Этим летом мы записали с ним ряд старых вещей, римейк сделали, очень хорошо получилось. Это, видимо, выйдет осенью. Когда независимые фирмы, с которыми мы работаем, немного после кризиса поднимутся.
- «ГрОб рекордс» сейчас существует?
- Да, существует. Все деньги, которые мы получаем с концертов, тратятся на аппаратуру я все время покупаю всевозможные какие-то прибамбасы, гитарные процессоры. Но никто у нас из группы не вложил ни копейки в то, что я сделал из своей собственной квартиры. В этой квартире в Омске у меня своя маленькая домашняя студия. Можно хорошо записываться. В будущем, я надеюсь, будут хорошие группы, которые я буду записывать, продюссировать, всякое такое.
- Это у тебя сейчас такие интересы?
- Я думаю, да. Потому что свое слово мы уже сказали. А ответа не последовало. Что очень печально.
- В интервью журналу «Контркультура» ты когда-то говорил, что пока ты верил, что то, что делаешь, свернет на фиг весь миропорядок, ты это делал. А если это никому не нужно, то это уже цирк, а развлекать кого бы то ни было ты не хочешь.
- Да, это так. Сейчас гораздо все стало гаже и хуже. Я все-таки ожидал, что будет хоть маленький, ну может быть, сомнительный всплеск каких-то этих эмоций на уровне индепенденс независимых групп — панки там, я не знаю, кто угодно. У нас этого не случилось. Нет рок-оппозиции, которая бы выжила на задворках и продолжала нести духовное начало в этой плоскости — в роке. Все заглохло и — с концами. Остались какие-то старые мастодонты рока, которым приходится на себя брать эту функцию.
- С кем из отечественных музыкантов ты дружишь и чье творчество тебе близко?
- Творчество мне близко группы «ДК», разумеется. Мне нравится, например, «Ляпис Трубецкой». «Любэ» — вообще любимая группа. Мы когда напиваемся, ставим «Любэ» постоянно. А дружны мы с «АукцЫоном». Нам не очень близко их творчество, потому что они играют совсем другую музыку, но это люди очень хорошие, друзья наши. Особенно Леня Федоров, Гаркуша.
- Не жалеешь ли о своем прошлом?
- Да жалею, конечно. Можно было сделать и покруче, и посильнее. Но по большому счету, то, что я мог сделать, я сделал. Я делал постоянно что-то все это время, делал через «не могу». В 90-м году меня покусал энцефалитный клещ на Урале, у меня была температура 41 градус в течение месяца, и меня должно было парализовать. Но я смотрел матчи Камеруна, почему я ему альбом-то и посвятил, они меня спасли, собственно говоря, и писал песни все вот эти — про дурачка, альбом весь «Прыг-Скок». Врачи говорили, что в любой момент меня может парализовать или я с ума сойду. Но ничего. Оказывается, человек привыкает ко всему. Я не спал все это время. Потом привык. А потом взял, и неожиданно выздоровел, сам, без всяких лекарств. Приехала Янка, я закончил альбом, свел его, и все. Это был у меня, я считаю, критический момент. После этого я вообще ничего не боюсь.
- Твои песни должны чему-то научить, дать что-то понять?
- Да, дать чего-то понять. Человек, я считаю, когда что-то делает, он, стало быть, приносит некий объект в эту реальность, для того, чтобы он сработал. Иначе можно просто валяться, смотреть телевизор на украинском языке и смеяться.
- Тебе смешно от украинского языка?
- Да, мы сегодня смотрели мультики про черепашек на украинском и катались кубарем. Это очень смешно. То есть можно просто жить в свое удовольствие, радоваться жизни, ходить пиво попивать, туда-сюда. А то, что мы делаем, это из области, я извиняюсь за выражение, героизма. Мы взяли на себя определенную функцию, которая нам даже не полагается. Мы насильно ее взяли. Мы делаем с этой реальностью какие-то вещи, чтобы стало лучше, или хотя бы так, как было раньше. Сейчас речь идет уже просто о выживании, а не о революции той же.
- Какие альбомы ты считаешь для себя самыми дорогими?
- «Сто лет одиночества»- самый выстраданный, что ли. И последний. В принципе четыре последних, начиная от «Прыг-Скок».
- Ты богатый? Ты счастливый?
- Я небогатый, вот, и я несчастливый. (Смех, гогот.) Но я не бедный, не несчастный. Мы иногда зарабатываем какие-то деньги, но они тратятся в основном на аппаратуру и на проживание, тем более, что оно становится сейчас очень жестоким, дорого стоит. Тем более, что мне нужно кормить группу. Что я в последнее время и делаю.
- У тебя были в последнее время какие-нибудь литературные открытия? Что сейчас читаешь?
- Много чего читаю. В последнее время, как ни странно, читаю очень плохую литературу. В основном, «Спорт-Экспресс» и фантастику. Либо очень научные книжки относительно психологии — всевозможные психологические разработки 20 века. И по магии. Хотя по магии мне неинтересно. Я сам могу таких книг написать огромное количество.
- Что, богатый опыт?
- Да, очень богатый.
- Что ты считаешь кризисом своего жанра?
Кризисом своего жанра я считаю кризис всего искусства, кризис культуры. Проявление культуры в том виде, в котором она проявляется. В кино, в литературе, в музыке. Это кризис. Видимо, что-то должно появиться другое. Сейчас люди живут как идиоты, в определенных схемах, полностью заторможенные, заквашенные в этих схемах — какие бы они не были — политические, эстетические, искусствоведческие. Панки-не панки — все равно дураки. Если человек себя как-то назвал — значит, дурак. Если в какой-то одной схеме ценностей находишься — все, обречен! Ты заточен в определенной системе и уже больше ничего не увидишь. Все, что мы делали в этой жизни — мы ломали любые схемы, мы и сейчас их ломаем, и дальше будем ломать. Пока мы живы!
реклама
